Конкуренция на рынке в современном мире давно вышла за рамки экономического пространства. Глобальные корпорации, начиная примерно со второй половины XX века, вернули себе былую силу родом еще из эпохи Ост-Индской кампании. Правда, они стали существенно тоньше и умнее. Вместо частной армии и палубной артиллерии, обстреливающих туземцев для получения выгодных условий для торговли, корпорации занялись управлением общественным мнением. Одним из инструментов влияния стали "зеленые", к нынешнему моменту окончательно превратившиеся из борцов за природу в настоящих "террористов", фанатично верных своему руководству. Инициированные ими протесты и акции зачастую имеют под собой не столько заботу о природе, сколько давление на конкурентов.
ДДТ или дуст – это крайне эффективный инсектицид, использовавшийся для борьбы с насекомыми. Он показал высокие результаты в борьбе с малярийным комаром и саранчой. Его изобрел в 1939 швейцарский химик Пауль Мюллер, в 1942 году прошли первые испытания, а в 1948 году изобретатель получил Нобелевскую премию по медицине. Благодаря использованию ДДТ в 1944 году в Неаполе удалось прекратить эпидемию тифа – он убивал вшей с невероятной скоростью. В 1965 году в Индии от малярии не умер ни один человек, в то время как в 1948 году от этой болезни умерло порядка 3 миллионов человек. Ранее опасные для жизни человека болота по всему миру избавлялись от своих заразных обитателей. Все было хорошо до момента, пока не вмешалась Рейчел Карсон.
В 1962 году она опубликовала книгу «Безмолвная весна», в которой утверждала, что активное применение инсектицидов во время Второй мировой войны вызывает рак и наносит непоправимый вред природе: в частности, стало причиной массовой гибели птиц. Последний аргумент использовался автором наиболее активно. Несмотря на то, что популяция пернатых в период с 1940 по 1975 год в США, наоборот, выросла. С воздействием на организм человека все также неоднозначно – доказать вред ДДТ до конца и не удалось, поскольку его «жертвы» в целом жили весьма суровой жизнью. Прямых доказательств смертельной опасности не существует до сих пор. Впрочем, книга оказала огромное влияние на общество, спровоцировав массовое движение против дуста. В итоге, в 1972 году ДДТ запретили в США, а потом и во всем мире.
Любопытно, что в 2006 году Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) объявила, что она собирается стимулировать использование ДДТ для борьбы с малярийным комаром в развивающихся странах. Директор департамента малярии при Организации Здравоохранения Арата Кочи объявила, что «одним из наиболее эффективных средств борьбы с малярией является распыление отравляющих частиц внутри помещения. Из дюжины (или около того) инсектицидов, одобренных как безопасные для домашнего применения, наилучшим является ДДТ». То есть, если проследить логику событий, получается довольно неприятная ситуация – власти множества стран поддались на общественную истерику, что привело к миллионам смертей, которых можно было бы избежать. В 2012 году группа ученых написала в журнал Nature в своем письме: «Оценки за последние сорок лет показывают, что результатом необоснованных страхов, основанных на плохо понятых наблюдениях, стали от 60 до 80 миллионов преждевременных и напрасных смертей – в основном детских». Но мы говорим о корпорациях. За время борьбы с ДДТ ряд компаний активно использовали риторику «смертельного дуста», чтобы нарастить свои продажи. Данных о том, что существовали прямые связи между ними и экоактивистами, нет. Так что, склоняясь перед презумпцией невиновности, отметим довольно удобное совпадение.
Похожая история сложилась вокруг асбеста – волокнистого минерала, активно применяющегося в промышленном производстве. Из него делают более 300 видов изделий, в том числе всем известный шифер, трубы, фасадные плиты, сайдинг, накладки на тормозные колодки, защитное снаряжение, изоляцию для электропроводки и множество других полезных вещей. Начиная со второй трети XX века экоактивисты в странах Западной Европы начали бить в гонг, утверждая, что асбест опасен для здоровья. Менее чем за 40 лет им удалось полностью запретить использование и добычу асбеста в ЕС, а также закрыть производства в Канаде и Бразилии, серьезно сузить сферы применения асбеста в США и продавить повестку во многих странах Ближнего Востока.
Проблема заключается в том, что существует два вида асбеста, которые кардинально отличаются по характеру воздействия на организм. В Европе в основном использовали амфиболовый асбест, который является сложным гидросиликатом с содержанием железа. Железо дает волокну устойчивость к кислотам, и потому, попав в легкие человека, амфиболовый асбест остается там на долгие годы – клетки-уборщики легких, альвеолярные макрофаги, не могут его растворить. Это становится причиной заболеваний.
Но есть и второй вид асбеста, хризотиловый. Он представляет собой гидросиликат магния, не имеющий устойчивости к кислотам. Попав в организм человека, он выводится альвеолярными макрофагами за короткий срок, не нанося вреда здоровью. В этом заключается его достоинство как минерала и недостаток для европейских производителей, ведь хризотила нет на их территории. Зато он активно применялся в СССР – есть исследование «Воздействие асбеста и искусственных волокон в производстве и риск рака легких: исследование методом случай-контроль в Европе». Оно доказало на исследовании массовой статистики по заболеваниям на протяжении нескольких десятков лет, что в странах Варшавского договора (или социалистического блока, если угодно) асбестообусловленных заболеваний не наблюдается, в то время как в Испании, Франции, Великобритании и ФРГ они встречаются с прискорбной частотой.
Таким образом для производителей в Западной Европе доступный, качественный и надежный хризотиловый асбест мог быть только импортным. Поэтому они провели кампанию по очернению всех видов асбеста и замене их на дорогостоящие синтетические аналоги собственного производства. Поскольку ни один искусственный материал не обладает всеми полезными свойствами хризотила (не горит при любых температурах, на разрыв прочнее стали, не проводит электричество, плохо проводит тепло и буквально лежит под ногами), промышленные группы и их лоббисты инициировали массовую истерию, чтобы в ней, как в дымовой завесе, скрыть свои настоящие интересы. Правда, в этом случае их план удался лишь отчасти. «Западный» мир остался без асбеста, а вот Восток во главе с Россией – нет. Наша страна является крупнейшим в мире производителем асбестового волокна и продуктов на его основе, которые импортируются в Китай и страны Юго-Восточной Азии. Хризотиловое волокно у нас официально разрешено при контролируемом использовании. Любопытно, что география поставок потихоньку растет вместе с тем, как динамично развивающиеся страны освобождаются от навязанной «повестки».
Впрочем, в двух приведенных выше случаях экологи могли ухватиться за какие-то факты. ДДТ действительно не самая приятная для природы вещь, хоть и не такая страшная, как её рисуют, а в истории с асбестом все испортил амфиболовый асбест. В истории же с фреоном все основывалось на чистом PR.
Его изобрел в 1928 году американский химик Томас Миджли, а к 1930-м охлаждающий газ стал активно использоваться в промышленности. Поначалу было всего несколько концернов, у которых получилось выпускать продукцию на его основе. Правда, потом выяснилось ужасное – использование холодильников разрушает озоновый слой. Эту теорию выдвинули три ученых – Шервуд Роуланд, Маурисио Молина и Пауль Крутцен. В 1986 году была организована экспедиция в Антарктиду, а в 1987 году был подписан Монреальский протокол, запрещавший использование фреонов под маркировкой 11, 12, 113, 114, 115. Правда, озоновые дыры никуда не делись. Да и это невозможно сразу по нескольким причинам. Во-первых, озон реагирует практически со всеми химическими веществами, так что фреон тут не одинок. Во-вторых, остается загадкой, как именно его нашли в стратосфере при учете того, что фреон – это тяжелый газ и стремится вниз. В-третьих, как связано использование холодильников и озоновая дыра над Антарктидой? Если уж где ей и быть, так над каждым крупным городом, где ежедневно в атмосферу выбрасывают тонны фреона.
А вот что получилось точно, так это быстрое и массовое разорение множества крупных и малых предприятий по производству фреонов старых марок. В некоторых странах его и вовсе почти не осталось – в том же СССР (под Монреальским протоколом стоит и подпись Горбачева) после 1987 года производство фреона сократилось до 226 т. в год против 3625 т. у США). Соответственно, все остальное надо было закупать за рубежом. Отечественная холодильная промышленность, в том числе рыболовецкие траулеры, гигантские склады, заводы и куча бытовой техники просто «превратились в тыкву». Заведующий отделом озонового мониторинга Центральной аэрологической обсерватории Росгидромета Григорий Крученицкий отметил это следующим высказыванием: «Для того чтобы выполнить условия протокола и отказаться от производства ряда химических веществ, был фактически разгромлен химический сектор оборонного комплекса СССР». Впрочем, пострадала не только наша страна – по всему миру вставали производства. А покупать новый фреон пришлось у корпорации «Дюпон», получившей большую часть квоты на производство газа в мире.
В итоге экологическая повестка стала удобным инструментом для решения коммерческих задач. В самом деле, кому безразлична судьба планеты и здоровье миллионов? Вот только под благими намерениями обычно скрываются корыстные интересы, за которые в лучшем случае приходится платить удорожанием жизни. Сейчас идет полемика вокруг двигателей внутреннего сгорания. Интересно, так ли полезны электромобили для окружающей среды?
